В маленьком амурском Завитинске вандалы разгромили более двухсот могил. Городок вздрогнул и продолжил сонную жизнь. Три местных кладбища заброшены, напоминают захламленные пустыри. Жители боятся задавать справедливые вопросы власти, власть все объясняет отсутствием денег и рабочих рук. Непонятный замкнутый круг.
Тихое безумие
Завитинск считается городом, живут здесь чуть больше десяти тысяч человек. Это административный центр района, который недавно преобразовали в округ, где насчитывается еще пятнадцать сел и чуть больше трех тысяч населения. Улицы районной столицы заросли густой травой, тихи и пустынны. Выморочно.
Рядом проходит стальная нитка Транссиба, поезда на некогда узловой станции Завитая сегодня притормаживают всего на пару минут.
В апреле, на Радоницу, когда славянский мир поминает усопших, Завитинск вздрогнул. Придя на кладбище в день поминовения, люди увидели разгромленные могилы. Десятки памятников разбиты в куски, на уцелевших — следы засохших желтков от пасхальных яиц. Надгробия разворочены, на могильных плитах кто-то развесил куски поминальных блинов.
— Памятник моей маме разбили на несколько частей. Он был дорогой, из черного мрамора. Она, бедная, в жизни ничего хорошего не видела, много болела. Когда я все это непотребство увидела, в груди все зажгло от боли. В голове стучал один вопрос: за что? — рассказывает Елена Михайлова, едва сдерживая слезы.
В тот святой поминальный день в тихой провинции разгромили более пятидесяти могил — вдребезги, будто стеклянные.
Мужиков нормальных в районе не осталось, кто по вахтам мотается, кто уехал, а кто спился. Водителей на автобусы найти не можем. Работать некому!
Полиция нашла крушителей, ими оказались четверо пацанов, которым на момент совершения преступления было по одиннадцать — тринадцать лет.
Все из неблагополучных семей. Один из них — «рецидивист», состоит на учете в полиции, имеет «в багаже» не одно правонарушение.
Троих юных вандалов отправили в специализированную воспитательную школу закрытого типа. Одного оставили дома, под пристальным присмотром педагогов.
— Ни один из родителей этих детей не извинился, не раскаялся, — вздыхает Сергей Линевич, глава Завитинского округа.
11 июля на одном из местных кладбищ снова разгромили сто шестьдесят три могилы. Такого масштаба святотатства не помнит Дальний Восток, не говоря о заштатном городишке.
…До кладбища ведет пыльная, ухабистая дорога, погост представляет печальное зрелище. Неубранные гниющие кучи мусора, торчит полутораметровая полынь. Захоронения хаотичны, нет рядов, участков. Порядка нет.
Нина Викторовна Саханович приходит сюда каждый день.
— У меня здесь лежит все самое лучшее. Два моих сыночка: Колечка и Женечка, — тихо говорит она.
Один из ее сыновей навсегда остался двадцатичетырехлетним, второй скончался в тридцать четыре года. Подходим к ухоженной ограде, ровные ряды цветов, с надгробий смотрят симпатичные парни.
— Когда пришла утром и увидела, что оба памятника согнуты и лежат на земле, думала, умру в ту же минуту. В голове молотком стучало, давление зашкаливало, — вспоминает Нина Викторовна.
Кладбище в то утро напоминало поле боя. Десятки могил были осквернены, порушены и разгромлены. Сарафанное радио молнией разнесло страшную весть, люди стали приезжать, пешком приходить на разоренный погост.
Полиция через несколько дней нашла преступника. Им оказался тридцативосьмилетний мужчина, который давно стоит на учете у врача-психиатра.
— Я его часто на кладбище видела, бродил между могил. По нему было видно, что он с больной психикой, но на все вопросы отвечал адекватно, — говорит Нина Саханович.
Мы с ней идем по неприглядному кладбищу, она показывает все его «язвы» — кучи мусора, туалет без двери, ямы и ухабины.
Десятки могил остаются разрушенными.
— Вот тут молодой мальчишечка похоронен, на флоте утонул, моряком служил. Его мама уже в Беларуси живет. Кто теперь его могилу в порядок приведет? — спрашивает меня Нина Саханович.
Делаю десяток шагов и… цепенею от ужаса. Передо мной больше чем наполовину разрытая могила. Видно, что не докопали до останков сантиметров пятьдесят, не больше.
— Говорят, что это тоже дурачок раскопал. Но я не верю, как можно одному человеку незаметно столько беды наделать? — рассуждает Нина Викторовна.
Ритуальная логистика
Всеми похоронными делами в Завитинске ведает частная контора с незатейливым названием «Ритуал».
— Мы больше двадцати лет на этом рынке. Наше дело только организовать и произвести похороны. А содержанием кладбища по закону должны заниматься органы власти, — говорит Людмила Емельянова, хозяйка «Ритуала».
В этом городке жить трудно, но и на тот свет дорога непростая.
Почти два года Завитинск живет без врача-патологоанатома. Уставший доктор ушел на пенсию, а новый на смену так и не приехал.
Теперь здесь каждая смерть не просто горе и невозвратимая утрата, но еще и настоящее испытание на выносливость. Нужно договориться, на чем отвезти тело умершего в Благовещенск для вскрытия, а потом забрать из областного морга назад. Расстояние до ближайшего патологоанатома без малого двести километров. В одну сторону. Стоимость таких поездок — до 15 тысяч рублей.
Людмила Емельянова листает тяжелую книгу учета городской смертности.
— За последнее время десятки людей отказывались от своих родных. Говорят, нет сил и средств возить тела на вскрытие. Тогда эту работу выполняем мы и хороним их за бюджетный счет, как безродных, — говорит Людмила Владимировна.
Мужиков нет
Захожу на рынок — точный индикатор местной жизни — узнать мнение народа о вандальной напасти. Видно, что у городского базара и кладбища один хозяин. Торговые ряды вкривь да вкось, не прибрано и мрачно. Табушок торговок огородной простотой единодушны: «Надо сурово наказывать мерзавцев! Заставлять их заниматься общественно полезным трудом. А то распустились, сил нет…Власти нет, понимаете?!.»
Бесспорно, человек начинается с семьи, а государство — с местной власти. Той самой, что ходит с народом-работодателем по одним тротуарам жизни.
Завитинская власть заседает в здании советского детсада. Куцые лестницы, узкие коридоры. Сергей Сергеевич Линевич молодой, крепкий. Главой округа работает уже семь лет.
— Не поверите, но траву на кладбище некому выкосить. Мужиков нормальных в районе не осталось, кто по вахтам мотается, кто уехал, а кто спился. Водителей на автобусы найти не можем! На железной дороге, в полиции ставок полно. Работать некому. В администрации вакантно семь рабочих мест — никто не идет, — перечисляет свои беды местная власть.
В храм вахтовым методом
Завитинск — рентгеновский снимок провинциальной жизни.
— Люди боятся рот открыть. Кто работу опасается потерять, кто кум, кто брат, кто сват, — загибает пальцы Нина Саханович и, помолчав, — самое страшное, мы привыкли так жить.
Яркий пример местных нравов. Построили новенькую пятиэтажку, большую часть квартир которой отдали детям-сиротам. Им по закону положено бесплатное жилье от государства. Вскоре этот дом стали называть «Пентагоном». Там сутками орала музыка, пьянствовали во дворе, в квартирах пол не мыли месяцами.
— Пытались селить туда сотрудников полиции, они через пару месяцев убегали оттуда. Помню, поселили батюшку, он через две недели уехал, — вспоминает Сергей Линевич.
Штрих: в городе есть храм, но священники в нем служат вахтовым методом. Приезжают на месячишко-другой, затем уезжают. В последний раз здесь видели батюшку три месяца назад.
А дорога, которая не ведет к храму и свету, обязательно приведет к темноте и бездне.
Где нет ни врачей, ни священников, где рушат могилы, где вакансий больше, чем людей.
